В Израиле умер бывший советский политзаключенный Эдуард Кузнецов
В Израиле умер фигурант «самолетного дела» Эдуард Кузнецов, сообщила в фейсбуке его дочь Анат Залмансон-Кузнецова.
Он был одним из самых известных советских политзаключенных.
В начале 1960-х Кузнецов, тогда — студент философского факультета МГУ, участвовал в поэтических чтениях у памятника Маяковскому в Москве и организации подпольных выставок художников-нонконформистов. На втором курсе он был арестован за распространение самиздата и осужден на 7 лет колонии по статьям 70 и 72 УК РФСФР; часть срока отбывал во Владимирской тюрьме.
После освобождения в 1968-м Кузнецов и его жена Сильва Залмансон «неоднократно пытались выехать в Израиль официальным путем, но либо им отказывал ОВИР, либо на работе не выдавали характеристики, без которой ОВИР не принимает заявление». С подобной проблемой сталкивались многие советские евреи. В конце 1960-х в стране возникло неофициальное движение за право на эмиграцию, его участников стали называть «отказниками».
В 1970-м Кузнецов и Залмансон примкнули к другим отчаявшимся «отказникам», которые решились на угон самолета. Всего группа насчитывала 16 человек, двое из которых были этническими русскими. Управлять воздушным судном вызвался бывший военный летчик Марк Дымшиц. Согласно разработанному заговорщиками плану, они должны были захватить Ан-2 в аэропорту Приозерск в Ленинградской области, на малой высоте пересечь границу с Финляндией и улететь в Швецию.
15 июня 1970 года участников несостоявшегося захвата задержали у трапа самолета в Приозерске и обвинили по статьям 15, 64-а, 70 и 93 УК РСФСР. В декабре того же года в Ленинградском городском суде состоялся открытый процесс, вошедший в историю как «самолетное дело».
В суде Кузнецов не стал отрицать фактическую сторону обвинения и подтвердил, что, готовясь к побегу из СССР, смастерил кастет. При этом он отказался признавать себя виновным, говорил о систематической дискриминации евреев в Советском Союзе и подробно объяснил мотивы своего поступка. Он рассказал, что при получении паспорта в 16 лет мать уговорила его «записаться русским»: «Мне тогда было просто все равно. В лагере для меня впервые встал этот вопрос. После выхода просил записать меня евреем, но мне отказали».
— Не считаете, что антисемитизм порожден сионизмом? — спросил его прокурор.
— Сионизм существует с XIX века, а антисемитизм — вечно. Разве вам это неизвестно? — парировал подсудимый.
«Некоторые говорят, что этот процесс против евреев, но это неправда. Этот процесс не об евреях. Это уголовный процесс, в котором большинство преступников евреи. Но Кузнецова я евреем не считаю. Считаю, что Кузнецов — русский», — сказал общественный обвинитель в прениях.
В итоге Кузнецова и Дымшица приговорили к высшей мере наказания — расстрелу; другим подсудимым назначили сроки от 4 до 15 лет заключения. Приговор был встречен аплодисментами «общественности», собранной в зале суда.
«Самолетное дело» вызвало широкий резонанс за рубежом. Спустя несколько недель, 30 декабря, Верховный суд РСФСР в кассации заменил смертную казнь на 15 лет заключения, причем впервые осужденного Дымшица отправили в колонию строгого, а «рецидивиста» Кузнецова — особого режима.
В 1976 году в тюремной больнице в Мордовии он встретил украинского диссидента Вячеслава Черновола. Вместе они составили рукописный документ, получившего затем широкое хождение в местах лишения свободы — анонимную декларацию советских политзаключенных, которые требовали признать их особый статус и не приравнивать к «уголовникам».
«Политзаключенным является всякий, лишенный свободы за убеждения или деяние, совершенное с политическими целями, а равно всякий, лишенный государством свободы в своих политических целях», — писали Кузнецов и Черновол. Их рукопись стала программой крупнейшей акции неповиновения заключенных в послевоенном СССР, которая получила название «100 дней борьбы за статус политзаключенного». 21 апреля 1977 года в нескольких лагерях одновременно около 60 человек сорвали номерные нашивки с бушлатов и пошли в столовую вне строя, не останавливаясь при виде охраны.
В 1979-м Кузнецова, Дымшица и еще нескольких осужденных советских инакомыслящих обменяли на двух провалившихся агентов внешней разведки КГБ, работавших в ООН.
После обмена Кузнецов поселился в Израиле, работал журналистом, издавал русскоязычные медиа, включая популярную в 1990-х газету «Вести», писал мемуары и баллотировался в Кнессет. Ему было 85 лет.